Параллельный переход - Страница 85

За воровство, не рубили гуманно руку, как завещал правоверным пророк Магомет, а грубо подвешивали за шею, что вызывало травмы несовместимые с жизнью. За более мелкие проступки, если повезет чуть-чуть, тоже можно было проститься с жизнью. За прелюбодейство, случайно или нарочно нанесенную тяжелую травму, и еще целый ряд преступных действий, ставили на день к столбу, а рядом клали крепкий кий. Каждый желающий мог лично наказать провинившегося. Ну а тут, как утверждал известный киноперсонаж, достаточно одной таблетки. Особенно, если по голове. По-своему, наказание было очень демократичным. Если провинившимся оказался заслуженный, уважаемый казак, имеющий друзей, побратимов, то, как правило, мог отделаться легким испугом. Группа поддержки с утра до вечера стояла рядом, и плотно наблюдала, кто и как берет кий в руки. И каждому было понятно, что ожидает потенциальных любителей игры в бейсбол. Но одна группа поддержки не гарантировала результат. Казаки народ рисковый. Если провинившийся кому-то серьезно досадил, то жаждущего крови, вполне мог устроить вариант, жизнь на жизнь, и не взирая на присутствующих, и их тяжелые взгляды, удар дубьем по затылку, своей физической сути не менял, и обрывал тонкую нить судьбы наказуемого. Поэтому выжить мог только человек, действительно, достойный, допустивший ошибку случайно.

За мелочь пузатую, недостойную описания, атаман назначал энное количество ударов нагайкой. На этом судебная система казаков получала свое логическое завершение, и хотя она не отличалась европейскими изысками, имела перед ними одно решающее преимущество. Не зависимо от умственных способностей казака, никто не жаловался на сложность в усвоении ее принципов, и фраза "незнание закона, не освобождает от ответственности", любого казака удивила бы своей абсурдностью.

Размышления над особенностями судопроизводства у казаков не уняли сотрясающую меня дрожь, а скорее усилили ее, и с лодки вылезал, шатаясь, как тяжелораненый. Никого это не тронуло, и атаман послал меня, как самого молодого, на кручу, привести еще шестерку лошадей, и причиндалы, которыми крепились носилки с "языком". Это оказалось действенным средством. Бег под горку не только развивает дыхательную систему, но и согревает не хуже печки, жаль, что сил не добавляет. Притащив в поводу вышеозначенное количество заводных коней, мы погрузили на них трофеи, две лодки, раненого начальника охраны, и дружным караваном, подталкивая грузного Фарида, полезли в горку. Фарид, демонстрируя хорошее владение местного суржика, требовал усадить его на лошадь, немедленно связаться с его шефом, чтоб обсудить условия выкупа, и никуда его драгоценную персону не увозить. Параллельно он вел вторую тему, в которой поведал нам, какую непоправимую ошибку мы совершили, посмев поднять руку на его людей, и на него лично, и представляем ли мы вообще, кто шагает с нами рядом.

Поскольку, шел сзади него, чтоб быть поближе к такому замечательному человеку, а в руках нес свое оружие, короткое копье периодически упиралось своим острием в Фаридову задницу, придавая ему дополнительное ускорение. Видимо в качестве благодарности за помощь при восхождении, узнал много нового и интересного о своей родословной, и какими извращенными способами буду покидать этот бренный мир. В конце восхождения, от души, поблагодарил его за столь ценную лекцию, и пообещал, что буду слезно просить атамана, дать возможность, испробовать хоть часть, столь интересных возможностей, на нем и его охраннике. Он начал заискивающе просить меня ничего не говорить атаману, дескать, он пошутил, а так я ему очень симпатичен, как и все казаки. Чем больше все это слушал, тем меньше мне оно нравилось. Для меня было очевидным, что дедушка, очень умело валяет Ваньку, делая из себя надутого индюка, искусно пряча свой истинный облик, который имеет мало общего с индюком, зато много, с королевской коброй. Видя перед собой пятнадцатилетнего паренька, он даже не старался скрыть иронию в глазах, которыми он периодически упирался мне в переносицу.

Взобравшись на кручу, где стояла большая часть наших лошадей, атаман не дав нам перевести дух, не говоря о том чтоб перекусить, велел оседлать для Фарида и охранника двух заводных, седел мы поснимали и притащили с собой в достатке. Коней оставили на том берегу. Знатных коней оставили. На мой вопрос, почему бы нам коней не привязать к лодке, пусть с нами на тот берег плывут, старшие товарищи доходчиво объяснили, что кони такого путешествия не выдержат. Либо умрут по дороге от переохлаждения и утонут, либо заболеют и все равно пропадут, даже если выдержат заплыв. И чтоб так мучить скотину безвинную, это нужно быть просто нелюдью, и настоящий казак лучше врагу коней оставит, чем такое с ними сотворит.

Пока пленных крепили к лошадям, стягивая ноги веревкой под животом лошади, а связанные сзади руки приматывая к седлу, успел заткнуть им уши, натянуть веревки промеж зубов, и завязать сзади за головой. Пусть все надо мной смеются, но береженого, Бог бережет. А то прикусит от тряски язык по дороге, и лишит всех нас долгожданной радости общения с достойным человеком, ради которой мы не щадили ни времени, ни сил. Да и между собой им общаться крайне вредно, поскольку дедушка Фарид уже придумал, и выучил на зубок, все, что он нам собирается повесить на уши. И если он расскажет свою сказку второму достойному человеку, то радости от общения может и не быть. Что за радость слушать, когда тебе врут одно и тоже, и не иметь возможности, аргументировано, возразить оппоненту.

Атаман заставил тщательно уничтожить все следы, и выслав дозоры, мы пересекли дорогу, и вновь оказались на узких тропинках Холодного Яра. Мы торопились подальше убраться от Черкасс, кто его знает, как скоро поступит на имя местного атамана официальный запрос от обиженной стороны, и что он начнет предпринимать, чтоб преодолеть международный кризис. Единственное что знал наш атаман, что связи у черкасского атамана с левой стороной Днепра очень плотные, и он чуть ли не побратим Айдара. И в случае чего, легко может привести с собой, кроме своей сотни клинков, еще три сотни Айдара. Это был еще один пункт в эксклюзивном положении черкасской группы казаков, и пункт немаловажный. Естественно, все мы старались побыстрее оказаться вне поля досягаемости их разъездов.